Суд старейшин: истоки судебной системы в древнеславянском обществе

В эпоху, когда древний родовой строй славянских племён начал уступать место зарождающейся государственности, а кодифицированное судебное право отсутствовало, ключевую роль в разрешении споров брали на себя советы старейшин.

Руководствуясь вековыми традициями и обычаями, умудренные опытом люди принимали решения по различным конфликтам, что стало основой для первых прообразов судебной системы в славянском обществе. О том, каким был суд старейшин на Руси и во что он преобразился, мы расскажем в новой серии статей.

О значимости суда старейшин свидетельствует летописец Нестор в своей «Повести временных лет». Причем пример он приводит, что называется, и отечественный, и иноязычный, последний в контексте хазарского присутствия. «Когда поляне «дали от дыма по мечу», хазары отнесли их к своему князю и старейшинам. Увидев новую дань, «сказали старцы хазарские: «Не добрая дань эта, княже: мы добыли её оружием, острым только с одной стороны, — саблями, а у этих оружие обоюдоострое — мечи. Им суждено собирать дань и с нас, и с иных земель». 

И еще один пример из «Повести…». «В год 6495 (987). Созвал Владимир бояр своих и старцев градских и сказал им: «Вот приходили ко мне болгары, говоря: «Прими закон наш». То есть, как минимум при Владимире Святославовиче суд старейшин на Руси существовал. Стоит отметить, что невзирая на упоминания у Нестора бояр, до XIII века исторические источники молчат о судебных функциях княжеских уполномоченных. Первые властители и их наместники сосредотачивались преимущественно на управленческих задачах, таких как взимание податей и оброков, не вторгаясь в сферу правосудия.

Интересно, что несмотря на суд старейшин, в этот исторический период самосуд оставался превалирующим методом урегулирования споров. Существование практики кровной мести подтверждается положениями договоров между Древней Русью и Византией. К примеру, соглашение 911 года, заключенное при княжении Олега с греками гласит: «Русин ли убиет Христианина или Христианин Русина, да умрет на месте злодеяния. Когда убийца домовит и скроется, то его имение отдать ближнему родственнику убитого; но жена убийцы не лишается своей законной части. Когда же преступник уйдет, не оставив имения, то считается под судом, доколе найдут его и казнят смертию».

Концепция кровной мести нашла отражение и в изначальной версии Русской Правды, однако со временем судопроизводство постепенно становится прерогативой княжеской власти. Правосудие вершил либо сам князь, либо назначенные им судьи — посадники и тиуны. Отправление правосудия считалось одной из ключевых обязанностей правителя. Однако, ввиду необходимости охранять рубежи и заниматься внутренним управлением, князь не всегда мог лично разбирать судебные тяжбы. Поэтому на ранних этапах формирования государственности гражданские споры зачастую разрешались старейшинами, особенно учитывая, что вердикты выносились на основе обычаев, а не кодифицированных законов.

Практика самосуда не была полностью изжита в рассматриваемую эпоху, о чем свидетельствует положение Русской Правды, дозволяющее отпрыскам «усмирять» обидчика их родителя. При нарушении имущественных прав допускалось внесудебное изъятие своей собственности, а при возникновении разногласий прибегали к процедуре «свода». Ряд исследователей полагает, что «свод» фактически являлся формой народного правосудия.

Участие простых людей в разрешении имущественных споров воплощалось в особом институте — «суде двенадцати». При столкновении с запутанными делами, не поддающимися урегулированию посредством «свода», из числа обычных граждан выбирали дюжину человек. Им предстояло вынести вердикт, опираясь на традиции и рациональное мышление.

В республиках Новгорода и Пскова с вечевым устройством, простые граждане имели ключевое значение в управлении общественными делами. Новгородская судебная система отличалась наличием выборного коллегиального органа — суда Одрин. Название суда происходит от места, где велось заседание (одриная комната в доме архиепископа). Суд возглавлял княжеский тиун. В его составе были десять заседателей (по два от каждого района Новгорода), а также два посредника, назначавшихся сторонами. Суд рассматривал дела, которые относились к юрисдикции посадника. Помимо пересмотра судебных решений, суд Одрин рассматривал также земельные споры, в том случае если суд первой инстанции не вынес своего решения в течение двух месяцев. 

Структура суда Одрин была следующей: помимо председательствующего тиуна, в него входили десять заседателей. Каждый из пяти районов Новгорода делегировал по одному представителю знати и одному уважаемому горожанину. Дополнительно, обе стороны процесса назначали по одному приставу-медиатору, который мог участвовать в слушаниях. Таким образом, общий состав суда включал тринадцать человек. Заседатели, именуемые докладчиками, присутствовали на разбирательствах и обладали правом решающего голоса, а тиун лишь озвучивал их коллективное решение.

Этот институт рассматривал широкий спектр дел, от гражданских до уголовных, касающихся всех свободных горожан. Во главе суда стоял княжеский тиун. Ряд ученых видят в суде Одрин предтечу современного суда присяжных. Однако некоторые специалисты считают его скорее формой посредничества, возникшей в контексте тогдашнего государственного устройства. По мере развития института и расширения его компетенции на уголовные дела, заседатели эволюционировали от простых свидетелей к полноценным судьям, получив право заслушивать свидетельские показания и выносить вердикт.

Истец мог обжаловать решение суда Одрин в высшем органе власти, и даже заседатели, чье мнение не было учтено, имели право на жалобу. Таким образом, суд был более подчинен вечу, чем посаднику или княжескому тиуну. Согласно Новгородской судной грамоте, некоторые категории дел, в основном связанные с поземельной собственностью, были подведомственны исключительно суду Одрин и суду посадника.

После падения Новгородской республики суд Одрин прекратил свое существование. Однако в последующий Московский период представители народа продолжали участвовать в отправлении правосудия через институт «судных мужей» или целовальников. Их участие в суде наместников зафиксировано в Двинской уставной грамоте 1397 года:

«Се яз, князь велики Василеи Дмитриевичъ всеа Руси, пожаловал есмь бояр своих двинских, также сотского и всех своих черных людеи Двинские земли. Коли кого пожалую своих бояр, пошлю наместником к ним в Двинскую землю, или кого пожалую наместничеством из двинских бояр, и мои наместници ходят по сеи по моеи грамоте великого князя» (из введения в грамоту). Лишь Судебник 1497 года окончательно закрепил это правило в законодательстве.

Кстати, происхождение термина «судные мужи» до конца не выяснено. Упоминаемые в уставных грамотах и позднее в судебниках и Стоглаве, они явно представляли собой остаток древней традиции участия всей общины в отправлении правосудия. С утверждением государственного суда местное население продолжало играть роль в судебных процессах через судных мужей, а с середины XVI века — через целовальников.

Судные мужи были лучшими, или «добрыми людьми», представлявшими народ не по выбору, а по своему положению в обществе, и их число не было строго определено. В вотчинно-церковных судах к составу судных мужей присоединялся местный священник; в вотчинно-светских судах население выбирало крестьян — «добрых, разумных, правдивых», и на них присылался боярину «выбор за поповою рукою». В церковно-сословных судах судными мужами выступали поповские старосты и десятские священники.

Однако существование судных мужей не полностью устранило участие всей общины в судебных делах, так называемое вступление «мира». Судные мужи подтверждали при докладе, что суд проходил именно так, как записано в судном списке; они устраняли возможность взяточничества и пристрастия на суде, определяли меры пресечения, препятствующие обвиняемому уклониться от правосудия — то есть могли заменить арест порукой. Кроме того, как знатоки местного обычного права, они активно участвовали в решении правовых вопросов.